Интерфейс: две идеи не дожившие до наших дней. Прискорбно, но факт: многие узнали, кто такой Дуглас Энгельбарт, только когда он скончался 2 июля 2013 года (ему было 88 лет). Впрочем, и после этого заслуги и изобретения Энгельбарта в большинстве публикаций трактуются не вполне верно. Чаще всего его называют создателем компьютерной мыши, и это правда: первую мышь действительно разработали под его руководством. Иногда приводят более длинный список изобретений: гипертекст, телеконференции, скриншейринг, совместное редактирование документов, многооконный интерфейс и, конечно же, мышь.

    Снова никаких выдумок: система NLS (от oN-Line System), над которой работал Энгельбарт, действительно умела все перечисленное. Мало того, к списку легко можно прибавить изобретение аутлайнов (ветвящихся документов), тегов, системы контроля версий, вики и первой программы для показа презентаций.

Так что же не так с этими описаниями, раз все факты правдивы? Неверна интерпретация. Сегодня мы смотрим на знаменитое «Демо» Энгельбарта и разгадываем в NLS кусочки того, чем пользуемся. Однако — вот парадокс! — многие части энгельбартовской системы образца 1968 года до сих пор не реализованы в полном объеме, a NLS больше похожа на так и не развившуюся ветвь эволюции, чем на предшественника сегодняшних ОС.

Цели Энгельбарта никогда не были напрямую связаны с конкретными технологиями: чего он хотел по-настоящему, так это расширить возможности человека и упростить совместную интеллектуальную работу. Из этого стремления происходят и все те необычные вещи, что есть в NLS. Видеоконференции — потому что люди, работающие вдвоем, должны видеть друг друга; два курсора мыши — потому что как иначе смотреть, что делает собеседник? Даже странности интерфейса NLS отчасти объясняются тем, что Энгельбарт был готов пожертвовать удобством ради потенциальной возможности научиться работать максимально эффективно.

Впрочем, в те времена говорить об удобстве не приходилось: основным устройством ввода были перфокарты, а результат вычислений приходил через несколько дней в виде распечатки телетайпа. «Что, если у каждого работника на столе будет стоять свой компьютер?» — спрашивает Энгельбарт у аудитории. И чувствуется, что эта мысль звучала крайне смело.

    В NLS использовались передовые технологии: ЭЛТ-монитор с возможностью вывода растровой графики, мышь и клавиатура. Вернее, две клавиатуры: одна обычная, вторая аккордная, вроде тех, которые применяют стенографы. Мышь служила в качестве указателя на объект, тогда как команда, прилагаемая к объекту, вводилась левой рукой — при помощи аккордной клавиатуры. Это примерный аналог сочетаний клавиш в современных ОС, но с той разницей, что в NLS они были основным способом работы. Запомнить аккорды было непросто, но те, кто справлялся, обретали возможность работать на NLS с впечатляющей скоростью.

Смотря «Демо», невозможно не заметить мучения, которые требовались для создания такой системы. Она работала на мейнфрейме (с диском аж на 96 Мб!), скриншейринг был реализован при помощи кинокамер, закрепленных напротив мониторов, а для демонстрации совместной работы над документом приходилось звонить в другое учреждение по модему — на фоне слышно характерное шуршание. В конце презентации Энгельбарт мечтательно говорит, что скоро его соратники по DARPA завершат работу над созданием сети ARPANET, работающей на поразительной скорости 20 Кбит/с, и тогда-то можно будет устанавливать терминалы NLS где угодно — хоть в Массачусетсе, хоть в Кембридже!

Замысловатая реализация NLS и необходимость учиться командам-аккордам — не единственные причины, по которым новаторские идеи не получили распространения и достойного развития. NLS добили персональные компьютеры: к восьмидесятым годам подключение по быстрой сети все еще было редким удовольствием, а вот машины, исполняющие пусть и примитивные) программы локально, начали распространяться со страшной скоростью. Аспекты многопользовательской работы в NLS были прочно связаны с концепцией си- стемы с разделением времени (так называли многозадачность) и клиент-серверной архитектурой, постепенно уходившей в прошлое.

Только вот это никак не оправдывает постыдного факта: сегодня мы имеем гигабитные каналы и на порядки более мощные „компьютеры, но при этом мы по-прежнему не имеем систем, которые позволяли бы работать вдвоем с той же легкостью, с какой это можно было делать на NLS.

Я пишу это вступление, сидя в самолете на высоте 35 тысяч футов. У меня на коленях лежит компьютер весом пять фунтов (2,2 кг) — это разработанный в 1992 году „промежуточный Dynabook», который к концу года будет продаваться по 700 долларов. У него четкий плоский графический дисплей с высоким разрешением, система с перекрывающимися окнами и значками, указующее устройство, значительный объем постоянной памяти и объектно-ориентированная рабочая среда.

Также у него есть встроенная сетевая подсистема и даже возможность поддерживать беспроводное соединение. Здесь работает Smalltalk, и эту систему я использую в своей работе с детьми. В некоторых (количественных) аспектах это больше чем концепция Dynabook, в некоторых (качественных) кое-что еще осталось довести до ума. Но в целом это как раз то, что я задумывал в поздние шестидесятые», — так начинается эссе Алана Кея под названием «Ранняя история Smalltalk».

Описываемый здесь графический интерфейс с окнами и значками, равно как и объектная среда, — все это изобретения Алана Кея. Как известно, Smalltalk был первым объектно- ориентированным языком программирования, а его интерфейс впервые имел так хорошо знакомый нам сегодня набор из перекрывающихся окон, значков, ниспадающих меню и курсора мыши. Кто бы мог подумать, что один человек способен вот так взять и с чистого листа создать современную концепцию программирования и интерфейсов? Но на самом деле лист был не совсем пустым.

Вдохновлением для Smalltalk стал еще более ранний язык программирования — LISP. Еще студентом Алан Кей восхищался компактностью, выразительностью и уникальным функциональным стилем Лиспа. Он хотел сделать что-то наподобие, но с возможностью делить код на отдельные сущности, которые могли бы обмениваться сообщениями друг с другом. Что до графического интерфейса, то здесь Кею примером служили два проекта. Первый — графическая система проектирования Sketchpad, которую разрабатывал научный руководитель Кея Айвен Сазерленд. Второй — NLS.

Когда Дуглас Энгельбарт показывал Кею NLS, первому было 42, второму — 28. Старина Энгельбарт мечтал о компьютере на каждом рабочем столе, но не мог отказаться от идеи мейнфреймов с терминалами (и на то были причины). Энгельбарт был на шаг впереди прогресса, но Кей — сразу на два: он уже грезил портативными компьютерами, которые можно было бы использовать в школах.

Однако компания Xerox, финансировавшая разработку, о ноутбуках не думала. Там были увлечены продажей дорогих лазерных принтеров и хотели сделать мощную рабочую станцию к ним в комплект. Среда Smalltalk была нужна в качестве операционной системы. Организациям планировалось поставлять комплекты из нескольких компьютеров Alto по 16 тысяч долларов каждый, принт-сервера, файл-сервера и, конечно, лазерного принтера. В итоге вся система стоила от 50 до 100 тысяч долларов (140-280 тысяч в современных деньгах). Неудивительно, что организации предпочитали простенькие Commodore VIC-20 по 300 долларов за штуку. Всего к 1979 году было продано около тысячи компьютеров Alto.

Справедливости ради стоит сказать, что нельзя целиком винить Xerox в провале Alto и заодно с ним, по-хорошему, и Smalltalk в качестве мейнстримового языка программирования (в академических кругах Smalltalk до сих пор уважаем). Система Кея действительно требовала необычно мощного по тем временам компьютера. Но кто знает, что бы случилось, если бы в Xerox попридержали идею, чтобы потом попробовать «выстрелить» пусть и не самым дешевым, но персональным компьютером? Не исключено, что мы бы все сейчас работали на ксероксах!

Зато оконный графический интерфейс поддавался воссозданию и без объектно-ориентированного языка. В качестве запасной стратегии в Xerox сделали вложение в Apple, и основатель компании Стив Джобе воспользовался случаем и напросился на экскурсию по исследовательскому центру Xerox PARC. Как бывший слушатель лекций по каллиграфии, Джобе моментально влюбился в растровые шрифты компьютеров Xerox и в их интерфейс.

Вы можете посмотреть так же записи